Олег Мухин - Человек: 5. Сириус Цэ

– Мороженое не хочешь? – спросил я у Хокинга. Пломбир от жары плавился. Нужно было торопиться, иначе мороженое превратилось бы в размороженное.

– Нет, – ответил Стивен и завершил: – Представители разных философских школ давали прямо противоположные ответы на эти вопросы, но некоторые противоречия в возможных решениях парадокса «Корабль Тесея» до сих пор существуют.

– Этот парадокс из той же серии, что и «Парадокс человека», – сказал я, одновременно пытаясь не пролить ни капли подтекающего пломбира. – Он звучит так: если клетки нашего организма практически полностью обновляются каждые семь лет, можно ли считать, что в зеркале мы видим того же человека, что и семь лет назад?

– Угу, – задумчиво угукнул Хокинг.

– Кстати, а как назывался корабль Тесея?

– Сие в парадоксе не упоминается, – констатировал Стив.

– А почему ты назвал свой корабль «Y»? Почему не «Санта-Мария» или, например, «Санта-Маргарита»? Что за странное название?

На нас на трёх были надеты белые Т-футболки с большой оранжевой буквой «Y» на груди. Если бы Хокинг был знаком с фильмом «Операция «Ы»…», он бы, наверное, ответил: «Чтобы никто не догадался», но поскольку он эту картину не видел, то он сказал:

– Я хотел назвать космический корабль как-нибудь попроще, но чтобы в названии был смысл. Буква «Y» звучит так же, как и «почему». А «почему» – это самый главный вопрос, который мы задаём себе, чтобы познать окружающий мир.

Назвать космический корабль одной буквой – это было в стиле Хокинга. В стиле гениального и парадоксального человека.

Я спросил у Годди:

– Годди, хочешь мороженого? – Пломбир практически был мной съеден, остался маленький кусочек.

Годди не отреагировал, а резко поднялся и сказал:

– Пойти искупаться, что ли? Уф!

– А что это за гадость такая – квантовый скачок? – задал я вопрос, больше, конечно, обращаясь к Хокингу, чем к Годди.

– Ты, наверное, имеешь в виду квантовый предел. Квантовый предел – предел скорости, близкий к скорости света, при котором не может существовать никакое объёмное тело, так как масса становится равной бесконечности, а время – нулю… Но это тебе не грозит. Скорость, развиваемая «Y», не позволит твоему организму превратиться в бесконечность. Не бери в голову, – уверенно заявил Стив.

Но тут Годди снял с себя футболку, и я позабыл о всех моих предполётных страхах.

То, что я вдруг увидел, потрясло меня до глубины души. Прямо в центре груди у Годди я увидел букву «Q» в окружении двух львов, белого лебедя и фей с крылышками, на фоне стилизованных полос британского флага. Это был знаменитый «герб» группы «Queen», вытатуированный в цвете на коже нашего главного специалиста по робототехнике. Группа «Queen» и робототехника сочетались в моём сознании, как нечто противоестественное.

Мало того, помимо «герба» «Queen», тело Годфрида – грудь, плечи, спина – было сплошь покрыто татуировками названий других знаменитых рок-коллективов. Здесь были как логотипы, так и торговые марки таких команд, как: «Pink Floyd», «Led Zeppelin», «Deep Purple», «Supertramp», «Procol Harum», «Yes», «Uriah Heep», «Nazareth», «Barclay James Harvest», «Dire Straits», «The Alan Parsons Project», «Camel», «10CC», «Eagles», «Manfred Mann’s Earth Band» и прочих.

– Годди, – сказал я восторженно, с любопытством рассматривая искусно нарисованную эмблему «Electric Light Orchestra» – «летающую тарелочку», – никогда не подумал бы, что ты являешься большим поклонником классического рока.

– Эх. У меня была потрясающая коллекция винила. Около четырёх с половиной тысяч альбомов. Там были поистине уникальные экземпляры первопрессов, – гордо ответствовал он.

– А почему здесь нет «The Beatles»? – спросил я, любуясь красным высунутым языком – известным логотипом «The Rolling Stones».

– Я не слишком-то люблю битлов, – сказал Годди, несколько смущённый повышенным вниманием к его персоне с моей стороны. – У них много красивых песен, но нет ни одного по-настоящему симпатичного альбома.

– А «Abbey Road»? – задал я вопрос.

– Да, это, пожалуй, самая стоящая их пластинка. Ничего. Послушать можно… Забыл наколоть «The Beatles».

Я тоже не очень любил Ливерпульскую Четвёрку. Сольные работы Джулиана Леннона были мне милее.

– Но роллингов ты наколоть не забыл.

– У них есть просто потрясающий диск – «Bridges To Babylon». Его, правда, портит одна песня в стиле регги. Но без неё это действительно шедевр.

– А что ты скажешь о «Nazareth»?

– Все их пластинки хороши. Особенно периода с «Hair Of The Dog» по «Boogaloo». Последние же работы и ранние послабее будут.

Мы общались с Годди на равных. Годфрид был в теме.

– Хорошо. А «Supertramp»?

– У «Supertramp» мне нравится всё. Кроме «Free As A Bird» и «Indelibly Stamped», с татуированной голой женщиной на обложке.

– Как тебе «Camel»?

– Великолепная группа. Выпустившая два сногсшибательных альбома: «Rajaz» и «Harbour Of Tears». Энди Латимер – гений гитары. Такой же, как Дэвид Гилмор и ты. Там, на левом плече, есть и твоей группы значок – гитара-подлодка.

– Ну, я так не играю, – точь-в-точь повторив слова Карлсона, который живёт на крыше, пожаловался Хокинг. В вашей тарабарщине я ничего не понимаю. Ну вас к чёрту. Пойду-ка я лучше за погрузкой снабжения понаблюдаю.

Он слез с ящика, на котором сидел, и, опираясь на тонкую тросточку, пошёл, слегка прихрамывая, к ангару.

Ворота ангара были открыты настежь, и внутри него был хорошо виден лежащий на ложементах космический корабль «Y», своей компоновкой сильно похожий на «Джемини». Из «Близнеца» вместо традиционного сопла торчал смахивающий на кинескоп матовый отражатель. Вокруг космического корабля копошились роботы.

Мне было приятно, что Годди поместил мою группу среди корифеев рока. Однако я не стал заострять на этом внимание и продолжил его расспрашивать о ветеранах.

– А что тебе нравится у «Led Zeppelin», «Deep Purple» и «Queen»?

– У всех у них есть по два классных альбома: у «Led Zeppelin» это «Led Zeppelin II» и «Led Zeppelin IV», у «Deep Purple» это «Machine Head» и «Stormbringer», а у «Queen» – «The Game» и «The Works».

– А у «Pink Floyd»?

– «Pink Floyd» – особая тема. Они создали четыре поистине шедевральных пластинки: «The Dark Side Of The Moon», «Wish You Were Here», «Animals» и «The Wall». Но мне также нравится «The Final Cut» и сольное творчество Роджера Вотерса. Его «Amused To Death» грандиозен.

Что-то совпадало с моим мнением, что-то – нет, но дело было не в этом, поэтому я сказал:

– Все эти опросы журналов, все эти рейтинги и хит-парады, все эти рок-энциклопедии – все они врут. У «ELO» лучшей пластинкой считается «Eldorado», на самом деле их лучший альбом – «Time». У «Eagles» лонг-плэй «Hotel California» – никакой, а вот «The Long Run» – просто прекрасный. А у «Стикса» – непризнанный шедевр: «Crystal Ball». «Asia» записали колоссальный диск – «Silent Nation», но масс-медиа его не заметили.

– Я долго охотился за «Rumors» «Флитвуда Мэка». А когда купил и послушал – меня чуть не вырвало. И эта чушь является одним из самых продаваемых релизов мира, – поделился со мной своим музыкальным разочарованием Годди.

Я уже разглядывал татуировки с меньшей интенсивностью. Поскольку кое о чём вспомнил.

– В Советском Союзе в магазинах не продавали пластинок западных рок-групп. Я жил в приморском городе, и эти пластинки привозили моряки дальнего плаванья. У меня был школьный приятель, хороший художник, который потом став судоводителем, променял свой талант на большие заработки, так вот он рисовал обложки западных альбомов на стене своей комнаты. Помню, я был под большим впечатлением, когда увидел всю стену, от пола до потолка, разрисованную копиями обложек.

– Раньше обложки пластинок были настоящими произведениями искусства, с появлением компакт-дисков обложки превратились в спичечные этикетки. Всё мельчает в этом мире. В моде теперь, например, трибьют-группы, эти уродцы-подражатели.

Роботы в ангаре втаскивали блестящие продолговатые цилиндры внутрь космолёта. На спинах у роботов, словно у спортивной команды, имелись порядковые номера. Хокинг ходил среди роботов и чем-то мне их напоминал.

– Никак не идёт из головы гипотеза Стивена, – сказал я, – что пришельцы могут быть роботами. Неужели искусственный разум возможен?

– Роботы, – с теплотой в голосе произнёс Годфрид, – они как дети. Как домашние животные. Я их обожаю. Каждый мой робот – индивидуальность. Будь то робот-рабочий, робот-матка или Домо. Разумны ли они? Робот, исполняющий лишь стандартный набор команд, скорее приходится родственником микроволновке, нежели человеку, хоть он и стоит на двух ногах. Программируемый робот, функции которого может расширить специалист или продвинутый пользователь, это всё та же микроволновка, но более навороченная. А вот робот, не программируемый на компьютере, а обучающийся самостоятельно, как ребёнок или как братья наши меньшие, потенциально способен самостоятельно мыслить. Всё зависит от объёма его памяти и от учителя.

– Годди, с Хокингом понятно, а как ты оказался здесь? – поинтересовался я.

Гений роботостроения чуть помрачнел, задумавшись на несколько секунд. Черты его лица были похожи на черты лица актёра Шона Коннери в более поздний период его творчества. И Годфрид, и Стивен были англичанами.